ВСЯ ЭТА КАТАВАСИЯ С МОИМ МЕНТАЦИДОМ
началась еще в
третьем
классе
обще-
образовательной школы. Тогда
я так
волновался за свою успеваемость, что
у меня начались спазмы спины (ты ког-
да-нибудь
слы ш ал про
спинные спаз-
мы у третьеклассника?). Мне пришлось
носить корсет. А затем отец заставил
меня вступить в отряд скаутов. Ночев-
ки в лесу, уроки вязания узлов, песни
у костра — и все это в дополнение к не-
слабой учебной нагрузке (я стремился
быть круглым отличником, но особен-
но налегал на правописание). В общем,
от переживаний у меня левое яичко
втянулось в брюшную полость. Я слы-
шал, что на фронтах Первой мировой
врачи фиксировали множество случа-
ев, когда у солдат в окопах при сильной
бомбежке втягивались яички; я думаю,
что наше тело таким образом защища-
ет их. Только я не был солдатом — я был
испуганным восьмилетним мальчиком
в корсете и без одного яичка.
В седьмом классе я уверил себя, что
у меня непропорционально большой
нос. Я проводил долгие часы в ванной
комнате, разглядывая нос со всех сто-
рон с помощью конструкции из руч-
ного зеркальца и большого зеркала на
стене. Я тщетно пытался найти хоть
один угол зрения, при котором нос не
смотрелся бы настолько ужасно. В шко-
ле из опасения, что сидящая за мной
девочка увидит, как чудовищен мой
нос, я никогда не поворачивался к ней
в профиль. Я всегда разворачивался
всем телом, как можно быстрее, пола-
гая так: вид анфас — самое лучшее, что
может быть в случае моего Сирано-по-
добного придатка. Не хороший вид,
а просто лучший из возможных.
Эта навязчивая идея приве-
ла к тому, что я стал часто трогать
свой нос и ковыряться в нем. Однаж-
ды я смотрел футбольный матч и за-
лез пальцем в ноздрю так глубоко, что
проткнул какой-то сосуд — кровь за-
лила все вокруг. Меня отвезли в боль-
ницу, где врач прижег внутренности
моей ноздри. “Впервые вижу человека,
который чуть не убил себя, ковыряя
в носу”, — сказал он.
И это был не единственный раз,
когда ментацид поставил меня на
край гибели. За последние четыре
года школы я ни разу не испражнял-
ся в школьном туалете. Мои страхи
и мысли, связанные с этим актом —
именно в этом месте, — слишком уто-
мительны, чтобы приводить их тут, но
их было достаточно, чтобы я однаж-
ды без разрешения сбежал домой по-
какать. Обратно я летел, как на кры-
льях, чувствуя себя абсолютно счаст-
ливым после освобождения кишеч-
ника, — и въехал в дерево на скорости
80 км/ч. Папин Dodge Omni, на кото-
ром мне всего лишь разрешили пока-
таться, пришлось списать на метал-
лолом. Да, я опять чуть не убил себя.
Но, по крайней мере, мне не пришлось
пользоваться школьным сортиром!
голову весь запас этого средства. Хотя
я вроде бы
хо те л п о л у ч и ть бы стры й
ре-
зультат, но подсознательно, наверное,
пытался добиться передозировки, что-
бы отвлечь себя от мыслей об облысе-
нии. Конечно, передозировка не сра-
ботала ни в каком смысле,
а
благодаря
своей лени и ментациду я не мог зани-
маться чем-то длительное время, поэ-
тому отказался от “Регейна” вообще. Те-
перь, если вы увидите меня на фото, —
я всегда в шапочке. Вязаной такой.
После тридцати меня мучило мое
плачевное финансовое положение.
Кредиты сводили с ума, и в качест-
ве решения я постоянно заводил но-
вые карточки, чтобы погашать долги
по старым. Я стал для себя своим соб-
ственным Мавроди. Чтобы выпутать-
ся из этой “пирамиды”, мне потребо-
валось 15 лет.
Худо-бедно, но вот так я и дожил до
сегодняшних дней. Недавно я где-то
прочел (кажется, на коробке пакетиро-
ванного чая), что жизнь — это иллю-
зия. Я просто схватился за эту мысль
и начал ее восторженно обдумывать.
Раз вся жизнь — иллюзия, то мы в си-
лах представить ее себе хорошей.
В смысле, хорошей иллюзией.
То, что происходит у меня в голо-
ве, весь этот ментацид — все нереаль-
но и не имеет отношения к жизни. И по-
тому я должен заставить свой мозг зат-
кнуться. Я должен настроить себя на
позитивный лад. В конце концов, сегод-
МЕНЯ
ОТВЕЗЛИ
В
БОЛЬНИЦУ,
ГДЕ
ВРАЧ
ПРИЖЕГ ВНУТРЕННОСТИ
МОЕЙ
НОЗДРИ.
"ВПЕРВЫЕ ВИЖУ ЧЕЛОВЕКА,
КОТОРЫЙ ЧУТЬ НЕ УБИЛ
СЕБЯ,
КОВЫРЯЯ
В НОСУ", - СКАЗАЛ
ОН
В КОЛЛЕДЖЕ МЕНЯ СРАЗИЛО НАПОВАЛ
подо-
зрение, что мои волосы редеют. Жизнь
на долгие годы оказалась отравлена
страхом облысеть. К двадцати вось-
ми я был похож на престарелого ита-
льяшку-официанта, который часами
раскладывает на башке свои три воло-
синки, стараясь прикрыть залысину.
Я попробовал втирать разрекламиро-
ванный Regaine, но в какой-то момент
в пьяном приливе отчаяния вылил на
ня у меня два яич-
ка и нет долгов по
кредиткам. Волос,
правда, не прибави-
лось, и в носу я все
еще люблю поковы-
рять, но, пока я не за-
бываю стричь ногти,
с этим особых про-
блем нет. И если это
не хорошая иллюзия, то я не знаю, что
будет хорошей.
Правда, все чаще гложет мысль —
а я не выгляжу по-дурацки в этой сво-
ей вязаной шапочке?
мн: Джонатан Эймс - писатель, автор вось
ми романов. Он также автор идеи и испол-
нительный продюсер сериала "Смертель-
но скучающий" (Bored to Death) на телека-
нале НВО. ■
